В рассматриваемый период представляется необходимым обратиться к проблематике инвестиционного климата в России. Мы делаем это в связи с тем, что, во-первых, интерес общественности направлен на иностранные банки, которые сокращают свое присутствие в России, а, во-вторых, с тем, что Президент России Дмитрий Медведев внес в Госдуму законопроект, направленный на совершенствование государственного управления в области противодействия коррупции.
Как известно, российская капиталистическая экономика еще относительно молода и изначально несла на себе тяжелую нагрузку негативного образа, приобретенного во времена Холодной войны. Однако рынок казался перспективным, и многие инвесторы достигли на нем успеха до дефолта 1998 года, который драматически понизил инвестиционную привлекательность России. Она начала восстанавливаться в начале 2000-ых годов, однако вновь подорвало доверие инвесторов дело «ЮКОСа». В 2004 году на ежегодной встрече МВФ и Всемирного банка был представлен доклад на соответствующую тему, в котором говорилось буквально следующее: «Все больше тревожат жесткие действия правительства [России] по захвату активов «ЮКОСа» за неуплату налогов».
Несмотря на то, что приток капиталов в Россию характеризовался высокими показателями относительно других стран Восточной Европы, это происходило по большей части из-за высоких цен на энергоносители. Параллельно все больше россиян выводили свои капиталы за границу, будучи обеспокоенными защитой прав собственности.
В 2006 – 2008 годах в соответствии со «Стратегией развития финансового рынка» должно было произойти кардинальное совершенствование законодательной базы, однако многие законопроекты, разработка которых началась в тот период (или ранее), были приняты уже в 2010 году и продолжают рассматриваться сейчас. Уже тогда главным препятствием в ведении бизнеса в России, по мнению иностранных инвесторов, были барьеры и традиции откатов, которые, к тому же, в России попадают в налогооблагаемую базу, не считаясь издержками.
До наступления финансового кризиса 2008 года в России наблюдалось то, что многие наблюдатели характеризовали как «инвестиционный бум», однако особенностью этого явления было то, что инвестиции концентрировались в сфере деятельности крупных государственных компаний, осуществлялось «ручное» управление экономикой.
В 2009 год поток прямых иностранных вложений в российскую экономику сократился почти вдвое (на 41%) по сравнению с 2008. По данным Росстата, по итогам 2010 года объем иностранных инвестиций в экономику России в 1,4 раза превысил уровень 2009 года, однако уровень прямых инвестиций, напротив, упал на 13,2%. В списке основных инвесторов оказались Китай, Ирландия, Великобритания, Нидерланды, Франция, Кипр, Япония и Виргинские острова. Наиболее же привлекательными отраслями стали обрабатывающие отрасли производства, оптово-розничная торговля, горнодобывающая промышленность и операции с недвижимостью. Участники рынка в конце 2010 года отметили негативную тенденцию в динамике инвестиционного климата в России. На конференции в Берлине 1 марта сооснователь компании Дэвид Рубенштейн сказал, что прибыли, которые можно получить в России, несоизмеримы с рисками, и что Россия менее привлекательна даже среди других стран БРИК. В конце того же 2010 года президент России Д.А.Медведев описал инвестиционный климат России двумя словами: «очень плохой».
Многие эксперты отметили, что, как и 2004 году, факторами ухудшения инвестиционного климата в России стали, во-первых, вердикт суда по делу Михаила Ходорковского, а, во-вторых, дело юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского. К последнему неожиданно и неприятно для всех обратился во время Давосского экономического форума, проходившего в январе 2011 года: Билл Браудер, глава инвестиционной компании Hermitage Capital, задал вице-премьеру Игорю Шувалову пространный вопрос о коррупции и бесправии в России, упомянув также дело о гибели юриста Сергея Магнитского. Это при том, что мероприятия с российской тематикой шли на форуме три дня из пяти, и никаких скептических настроений показано не было.
И вот 30 марта 2011 в Магнитогорске президент вновь высказывается в том смысле, что инвестиционный климат в России портят коррупция и рост налоговой нагрузки. Как будто мы все еще в 2005 году: те же проблемы, те же меры, те же цели и задачи. Это процесс напоминает вступление России в ВТО: сообщается о том, что американский президент согласен, сообщается, что достигнуты финальные соглашения с ЕС – и все равно не вступаем, а процесс все как будто идет, и при этом довольно бурно.
После того, как инвестиции были провозглашены в 2008 году одним из приоритетов четырехлетия, наряду с инновациями, инфраструктурой и институтами, наметился тренд усиления роли государства в инвестиционной сфере. Однако расширять государственное участие в экономике для того, чтобы оздоровить инвестиционный климат, тоже можно в ограниченных пределах. Они обусловлены, с одной стороны, реальными финансовыми возможностями, а с другой, тем, что рост присутствия государства в экономике должен способствовать притоку частных инвестиций, а не их вытеснению. Оно должно предполагать повышение эффективности государственной долгосрочной политики и конкретных действий при сохранении рыночных свобод и стимулировании частных инвестиций. При этом на высшем уровне высказываются в том смысле, что экономике директив пришел конец, началась экономика стимулов.
Трудно судить, чем станет фонд для привлечения иностранных инвестиций, создание которого ведется сейчас: стимулом или костылем. Известно, что инициатива по созданию исходила непосредственно от президента, что управлять проектом будет крупный банк США Goldman Sachs, что примерный объем фонда – 10 млрд.долларов. В этой связи обратились к фондам Apollo Management, Blackstone и Carlyle, которые не дают однозначного ответа, так как, по указанным выше причинам, относятся к России с опасением. Похоже, что формируется петля: мы не можем улучшить инвестиционный климат, потому что нам не доверяют, так как у нас плохой инвестиционный климат.
Еще одна, свежая мера - президент внес в Госдуму законопроект, направленный на совершенствование государственного управления в области противодействия коррупции. Предполагается, что этот закон будет обязывать банки сообщать всю информацию о тех, кто претендует на должность на государственной службе. Такие же правила устанавливаются и для регистрирующих органов, которые занимаются недвижимостью. При этом действие закона будет распространяться не только на госслужащих, но и на членов их семей. В документе прописана ответственность госслужащих за не декларированное занятие бизнесом и некоторые другие вопросы, за осуществление предпринимательской деятельности гражданские служащие могут быть уволены. Гарантий того, что закон не будет существовать формально, нет. Впрочем, этим отличаются практически все меры по повышению транспарентности экономики, предпринимаемые в рамках создания условий для МФЦ и, опять, вступления в ВТО.
Что мы наблюдаем в реальности? Реально то, что иностранные банки сокращают здесь свое присутствие в связи с усилением позиций крупных банков, сокращением процентной маржи и отсутствием спроса со стороны населения. На данный момент о желании продать дочерние банки в России заявили Barclays Group (владеет Барклайс банком) и KBC Group (владеет Абсолют Банком). Параллельно Сведбанк сворачивает бизнес в России, устанавливая запретительные ставки по привлекаемым средствам. А Банк «Восточный» уже продал свои дочерние предприятия Santander и Morgan Stanley. Еще один пример - отказался воспользоваться предоставленной банковской лицензией Rabobank Group из Нидерландов, заявив, что собирается сконцентрироваться на рынках Индии и Китая. Как более перспективных стран БРИК.
Пресловутая централизация и укрепление системы, которые потенциально осуществляются для повышения транспарентности, одновременно являются причинами того, ситуация ухудшается. Отсюда можно сделать два вывода – либо политику необходимо существенно корректировать, либо настоящие цели этой политики – в чем-то другом.